Родилась в 1977 году в уральском городе Челябинске. Отец - инженер-программист, философ-романтик-поэт, патриот. Мама - врач, позже - учёный-исследователь. Если искать какую-то характерную семейную черту - в моём роду силён настрой самоучек. Многие из моих родных так или иначе совершали нестандартные поступки, поднимали себя над той средой, в которой они родились.

 

1. Сделать пониже стопочку тонких детских книг, забраться на неё и закрыться внутри книжного шкафа.

2. Лечь спать на подоконнике и смотреть вверх, как бесконечно летит, летит, летит навстречу снег или дождь - и так и уснуть в полёте в неведомое...

3. Тень от луны. Впервые я обнаружила её, когда отправилась с археологическим классом моей подруги на раскопки древнеарийского городища Устье. Это была волшебная поездка. Ночь оказалась светлой, как вечер, во всё небо порассыпались звёзды, ставшие вдруг такими близкими, и века оживали под ногами. Вот когда я глубоко почувствовала, что нет у меня ни возраста, ни тела, никаких ограничений - я бессмертный дух и неотделимая часть всего этого мироздания, такого же вечного и живого.

 

Нелюбимых областей науки как таковых у меня не было. Отношение к школьным предметам зависело от учителей, которые их вели.

В дошкольные времена меня особенно увлекали физика и геометрия - о них очень увлекательно рассказывали и папа, и Перельман, книги которого я перечитывала по много раз.

 

Училась в основном на "отлично", что же до остального...

Однажды, классе во втором, мама вернулась с родительского собрания хохоча. И стала рассказывать:

- Сегодня одна родительница поделилась с нами душещипательной историей. Пришла она в школу к своему сыну и видит: все носятся, все бесятся, шум, гам... Заглядывает в двери - и замирает: в пустом классе под солнечным лучом сидит милая скромная девочка с белым бантом, вышивает на пяльцах цветочек и песенку напевает. Родительница в тот момент аж прослезилась....

- Это, наверное, Вика, - сказала я, - она у нас самая красивая, вежливая и воспитанная, и у неё самый большой бант.

- Нет, не Вика. В общем, слушаем мы все эту историю и тоже чуть не плачем. Я, конечно, тебя люблю, но в тот момент думала: почему другим мамам так везёт, как я устала от своей несносной хулиганки, хочу, хочу милую скромную доченьку с бантиком, вышивающую цветочки и напевающую над рукоделием!

- Так наверное, у той девочки мама сама цветочки вышивала, когда родить собиралась, - предположила я. - А ты же сама мне рассказываешь, что как только я зародилась, ты пошла на занятия по военной подготовке и стреляла там по мишеням... Если девочка с вышиванием была не Вика, тогда Катя, она у нас самая тихая и скромная.

- Так или иначе, когда мы все стали просить, чтобы нам назвали имя этой чудесной девочки, родительница объявила, что это была ты! - мама стала смеяться и плакать. - Что же там с тобой в школе такое делают, что ты там милая, а дома как взрывное устройство?!

Я задумалась. И вспомнила:

- Я поняла. Я видела эту тётеньку. Да, я вышивала на перемене. Потому что я домашку по труду не сделала, а на уроке должны были их собрать.

- Но ты всё-таки напевала? - уточнили у меня родители, отсмеявшись. - Было дело или нет?

- Напевала, - согласилась я. - Мне так сильно хотелось выкинуть это вышивание, что без подходящей песни было не обойтись. "Голова обвязана, крровь на ррукаве... Щоррс идёт под знаменем, кррасный командир!"

 

Достойные люди вызывают у меня восхищение теми или иными своими качествами - у каждого они свои. Больше всего увлекают героизм, целеустремлённость, культурный подвиг.

 

В дошкольном и младшем школьном возрасте особенно интересовала популярно изложенная наука, в средней школе - фантастика, а в старшей я открыла для себя русскую классику.

Мне нравятся те авторы, которые поднимают мировоззренческие вопросы, помогают осмыслить жизнь.

Среди моих любимых произведений - "Братья Карамазовы" Фёдора Достоевского и "Накануне" Ивана Тургенева, нравится мне и боевой настрой Чернышевского, который написал свой бодрый роман "Что делать" как бы в ответ на скорбный роман Герцена "Кто виноват" - очень увлекательно их сравнивать. Из зарубежных романов люблю "Отверженных" Виктора Гюго, "Перстень Лёвнешельдов" Сельмы Лагерлёф (а ещё её притчу "Чудесная свеча"), "Цитадель" Антуана де Сент-Экзюпери, а ещё особенно люблю его повесть "Военный лётчик" за глубочайший оптимизм, зарождающийся, казалось бы, из пропасти трагически-бессмысленной ситуации. Люблю перечитывать Генрика Ибсена, особенно пьесу "Бранд". Восхищаюсь поэтичностью и мудростью Рабиндраната Тагора, люблю его роман "Гора" (ударение на первый слог) и сборник стихов "Гитанджали". Из авторов советского времени мне нравятся Юрий Слепухин (особенно тетралогия о Великой Отечественной Войне и "Киммерийское лето") и Михаил Анчаров ("Как птица Гаруда"). Из знаковых произведений, которые глубоко затронули, могу назвать "Чайку по имени Джонатан Ливингстон" Ричарда Баха (остальные его произведения с этой небольшой книгой не сравнимы) и небольшую, но ёмкую и прекрасную "Детскую сказку" Николая Рериха о вдохновляющей вере в собственные силы, о смысле и назначении художника.

Из подростковых авторов назову Николая Внукова ("Один", "Фотография Архимеда"), Юрия Яковлева (его детские персонажи переживают взрослый выбор), нравится смеяться над историями юмористического автора Юрия Сотника, у которого есть и над чем серьёзно задуматься в повести "Эликсир Купрума Эс", храню книги Натальи Соломко - "Пожарный кран номер один", "Белая лошадь - горе не моё". Среди зарубежных детских авторов обязательной к прочтению считаю книгу "Поллианна" Элинор Портер (но важно брать именно перевод Иванова и Устиновой), а когда мне бывает тоскливо и наваливается усталость, вместо лекарства я перечитываю "Длинноногого дядюшку" Джин Уэбстер - и хохочу: кто бы на его месте не влюбился в такую жизнерадостную корреспондентку?

Особняком для меня стоит Владислав Крапивин. С одной стороны, на его книгах я выросла, с другой - с первых же его книг мне хотелось с ним дискутировать, и это чувство никогда не исчезало, а только усиливалось. Он создал свою вселенную-кристалл, в которой действуют отважные мальчишки, только вот вся эта вселенная похожа на белый шарик матроса Вильсона, отказавшийся ради долга мальчишеского от долга звёздного. А точней, даже не ради мальчишеского долга, а ради мальчишеского желания. Ведь персонаж Яшка, мальчик-звезда, уже спасший своего друга от смерти, всё ещё мог возвратиться к своему долгу звезды. Но представил "укоризненное молчание" старших звёзд - и решил остаться мальчишкой. Книга рассказывает, что Яшка-человек прожил долгую жизнь, совершил важные исследования. Но мы не задумываемся, насколько больше он мог бы совершить за это время в роли звезды - автор нам этого не расскажет. И здесь очень тонкая грань между правдой детской искренности и затянувшимся инфантилизмом. Юный читатель, который настраивается на книги Крапивина со всей верой, впоследствии сталкивается с тем, что в рамках этой вселенной он не может по-настоящему повзрослеть - придётся или болезненно разбивать эту искусственную скорлупу, или оставаться внутри...

Отдельный интерес у меня к творческим взаимоотношениям и судьбам двух инклингов, родоначальников жанра фэнтези - Дж.Р.Р. Толкиена и К.С.Льюиса. Оба они хотели художественным способом передать читателю основы христианских идей, но подход к творчеству у них был очень разный.

Если говорить о книгах, которые появились относительно недавно, я всем рекомендую "Удивительное путешествие кролика Эдварда" Кейт ди Камилло и сказку-притчу "Дождь" Людмилы Дунаевой. Это мудрые детские произведения для всех возрастов.

 

Наверное, моя самая эмоциональная читательская реакция - это негодование, когда сильный обижает слабого. Особенно если это история о детях, которых недопоняли родители или учителя и препятствуют чему-то важному (запирают в критический момент, отнимают или ломают ценное). Со злодеем можно хотя бы бороться насмерть, но как бороться против своего родителя? Ребёнок беспомощен перед такой ситуацией не только физически, но и психологически.

 

Как ни странно, в детстве мне особенно нравились истории про роботов - по той причине, что робот в моём воображении представал как самоотверженный и честный альтруистичный работник, созидатель.

 

Защитником тех, кого душевно ранили, кому не хватает принятия и понимания. И вообще, в детстве мне хотелось работать в детдоме или в коррекционном классе. Позже, соприкоснувшись с реальностью, я поняла, что мои мечты были довольно идеалистичны. Не потому, что я разочаровалась в таких детях, вовсе нет, но мне пришлось признать, что сама я больше ориентируюсь в том пространстве, в каком росла. И что здесь тоже многим нужна помощь… На самом деле, кому бы ты ни помог, в этот момент ты немного меняешь мир для всех. Поэтому, если хочешь помочь людям, выбирай тот вид помощи, который даётся тебе успешнее. Я поняла, что для меня это - писать книги, через которые читатель сможет осознать себя, своё место в жизни, что-то самое главное.

 

С одной стороны, с самых малых лет мне хотелось замедлить время и успеть больше, оно убегало как-то слишком стремительно. С другой стороны, всегда хотелось побыстрее «отделаться» от школы и института, где не все учителя достойны и не все задания интересны и нужны, - и больше времени работать над чем-то настоящим по своему выбору. И ещё я тайком восхищалась учениками, которые не стеснялись получать плохие отметки по какому-то отдельному нелюбимому предмету. У меня на такое не хватало смелости. На самом деле, во взрослой жизни «синдром отличника» не способствует настоящему успеху. Тот, кто старается быть хорошим для всех, добивается именно этой безликой «хорошести», но для чего мы живём – для отметки на бумажке или чтобы что-то настоящее совершить?

 

Я рассказываю и пишу о неравнодушных людях, которые чем-то увлечены, чего-то ищут в жизни, борются, достигают. Эти качества можно встретить у человека любого возраста.

 

Детство - это целая жизнь, когда в день у тебя случается по десять ярких событий, и к вечеру ты уже не тот, что с утра.

Но расскажу о самом ярком школьном уроке.

В нашем лицее были факультативы, и лет в 11 я ходила на занятия по теории решения изобретательских задач. И вот однажды наш учитель вдруг перестал ставить перед нами каверзные производственные задачки, открыл книгу и весь урок читал вслух. Это была история о чайке, которая хотела высоко летать, а не воевать за кусок еды повкусней. Завязка была близка мне, но вместо трагичной концовки о благородном мученичестве книга вдруг распахнула двери в сияющую беспредельность!

"Запомни, Джонатан, небеса - это не какое-то определенное место или время, потому что ни место, ни время не имеют значения..."

Больше этот учитель у нас не появлялся. Его заменили другим, который не вольничал, обсуждал изобретательские задачки о всяческих шарикоподшипниках и натаскивал учеников на соревнования.

Когда двадцать лет спустя я случайно встретила свою одноклассницу - ту тихую Катю, о которой я упоминала в случае с вышиванием - она спросила в первые же минуты встречи:

- А ты помнишь школу? Лично я из школы больше всего помню урок по ТРИЗу, на котором нам читали "Чайку Джонатана"...

 

Жизнь моя словно бы нарочно складывается так, чтобы я могла увидеть много самых разных людей и попасть в разнообразные ситуации.

Школьные годы я провела в физико-математическом лицее (где в старших классах уже работала первым редактором лицейской газеты, которая печаталась в типографии). Университет закончила с дипломом учителя русского языка и литературы. А дальше было много разного. Я вползала в сырую, непроглядную в пещеру и поднималась на заснеженные горы, под которыми плывут облака. Я заглядывала в жильё беспризорников и ходила по красным ковровым дорожкам, бывала в подвалах и на крышах, сменяла работу дворника на правительственные корочки, общалась с беспросветными жадинами и потрясающими альтруистами. И ещё мне везёт на всякие нестандартные ситуации. Думаю, всё это неспроста: судьба щедро дарит материал для осознания жизни и человека, и этим опытом я должна поделиться...

 

1. Стать писателем, который помогает людям строить свои жизни.

2. Найти верного друга.

3. Найти прекрасных людей, вместе с которыми созидать что-то прекрасное и важное для всех людей.

 

В начале детских дневников у меня было два эпиграфа:

"Кто не идёт вперёд - тот идёт назад: стоячего положения нет" (Белинский) и "Кто ищет, тот найдёт".

Сейчас я прибавила бы ещё вот такую цитату:

"Чтобы поверить в добро, надо начать его делать". (Лев Толстой).

 

Какой Ваш «внутренний» возраст?     Его полное отсутствие.

 

Вода, которую пьёшь на короткой остановке во время трудного горного перехода.

 

Мне нравится искусство, возвышающее дух - в любом жанре.

 

Если нужно выбрать что-то одно из детства, пусть будет так...

В детстве мне казалось, как будто в мире существует Волшебный Исполнитель желаний. Который исполнит любое моё желание. Но только если я загадаю то, без чего я больше жить не могу. И ошибиться нельзя. Если я попрошу что-то не настолько серьёзное, Он, может быть, и откликнется один раз, но потом я лишусь Его расположения. Так я ощущала.

И вот однажды я всё-таки к Нему обратилась. Я попросила печатную машинку. Даже если бы это оказалась дерзость! Ведь редакции рассматривали только отпечатанные тексты...

Дня через два в магазин канцтоваров в моём доме внезапно завезли очень дешёвую машинку (хотя раньше они никогда там не продавались), и мама, заглянув в магазин, так же внезапно захотела купить её для меня.

 

Помогает - сознательный, с боевым настроем, оптимизм. А мешают все недостатки - споткнуться можно и о маленький корешок...

 

Не знаю. Но когда мне попалось задание вообразить себя каким-то предметом, я сразу представила деревянный штурвал, который висит на стене чьей-то прихожей. Этот штурвал встречает хозяев и гостей дома, призывая их задуматься о том огромном мире, который существует вне этих четырёх стен, зовёт к неуспокоенности, к открытиям, зовёт управлять своей жизнью и самостоятельно её строить. Мне тоже хотелось бы быть таким штурвалом для себя и других.

 

Люблю уединение и люблю разговоры тет-а-тет с интересными людьми.

 

Когда я была маленькой, то писала письма себе-будущей, взрослой, и в письмах этих просила не забывать об идеалах детства. И с робкой надеждой спрашивала - до сих пор ли я в этом стремлении одинока или всё-таки нашла единомышленников?

В ответ на эти письма из детства хочется посоветовать одно: не сомневаться в себе. И ещё раз не сомневаться!

 

 

 

Сколько себя помню, всегда любила сочинять какие-то сюжеты.

Ещё в добуквенный период - то есть до трёх лет - я рисовала на страницах родительских конспектов что-то вроде эпизодов единой истории про братьев и сестёр, вместе с которыми мы живём дружно, познаём мир и творим в нём что-то хорошее - каждый по-своему.

Освоив буквы, я стала готовить рукодельные книжицы размером с ладошку, в них честь по чести было указано: "Катина библиотека. 1 экземпляр".

Мой папа писал стихи - и когда я начала пробовать их сочинять, он рассказал мне, что такое рифма, ритм и сюжет.

А в младших классах мне несказанно повезло попасть в уникальное детское литературно-творческое объединение "Алые паруса". Этот кружок был создан в Челябинске ещё в военные годы детской писательницей Лидией Преображенской, а затем продолжен её ученицей Галиной Хариной. Сама Галина Владимировна не была известным автором - но она всю жизнь посвятила работе с детьми. Главное для неё было - создать в кружке такую атмосферу, в которой всем хотелось бы творить и совершенствоваться. (Кружок «Алые паруса» существует в Челябинске и сейчас, но, к сожалению, преемственность и архивы утеряны - это уже совсем другое объединение с таким же названием).

 

У "Алых парусов" время от времени выходила своя страничка в городской "Вечёрке", где публиковались лучшие работы. Очень скоро попало туда и моё стихотворение, написанное в восемь лет. Шедевром оно не было - обычное детское творчество, длинные назидательные стихи под названием "Путешествие в город лентяев".

В восторге я скупила все газеты в ближайшем киоске и весь день бегала с газетой в руках - думаю, это понятно всем. Но в то же время, я была сильно раздосадована вмешательством неведомого мне редактора. Дело было вот в чём. Стихотворение я закончила призывом лентяям не подражать - "пусть будет меньше лентяев на свете". Но в газете последнюю строчку заменили: "Пусть не будет лентяев на свете". Эта поправка озадачила дотошную меня дважды. Во-первых, я только что описала целый город безнадёжных лентяев, и получалось, что исправленный стих как будто призывал стереть этот город с лица земли! Это же бесчеловечно... А во-вторых, пожелание стало выглядеть идеалистично-неправдоподобным.

Конечно, я понимала, что стихотворение это не станет бессмертной классикой, а случайные читатели газеты вряд ли будут задумываться о смысле детских стишков. Но для меня-то всё было всерьёз! Как тут не расстроиться!

"Эх, - думала я, - надо скорей стать известным автором, и тогда никто не станет поправлять меня без спросу".

Можно добавить, что поправляли меня впоследствии редко. И как-то раз, мне было тогда 15, я точно так же бегала по комнате с газетой в руках, восплакивая уже по противоположному поводу. Оказывается, я отдала редактору "литературной толстушки" ту копию рукописи, в которой не был зачёркнут один мой ляп. Из уважения ко мне так этот ляп и опубликовали... Но это ещё что! В другую публикацию - подборку смешных миниатюр в детской газете - вообще вкрался какой-то технический сбой: после каждого абзаца там появилось непонятное "ЕК". Причём редакторша подтвердила, что видела этот странный ЕК, но решила, что это я изобрела какой-то новый литературный приём - ёкать после каждой строчки! Мол, вдруг так смешнее? Словом, быть известным автором оказалось ничуть не легче, чем неизвестным. Икнёшь где-нибудь нечаянно - а другие решат, что это твоё новое слово в литературе - вроде чёрного квадрата Малевича...

Лет в двадцать я осознала, что быть известным автором и быть настоящим автором - очень разные вещи. После этого я поменяла фамилию и перешла на самиздат. Это было как вызов себе. Смогу ли я писать смысловые книги так, чтобы они читались влёт? Распространятся ли мои книги, найдут ли своего читателя, если будут передаваться из рук в руки? Будут ли они того стоить?.. Достигну ли я своей цели по-настоящему?

Если да - то мой издатель однажды появится. Это будет человек, не похожий на среднего человека - у него будет своя мечта о том, как сделать мир лучше. Как знать, не приплывёт ли он под алыми парусами? Посмотрим!

 

Мне думается, что настоящий писатель, поэт, художник, музыкант - это такой человек, который, просто идя по улице, автоматически укладывает все свои впечатления в некую авторскую шкатулку с рабочим материалом. Всё, что он видит, слышит, воспринимает, может превратиться в деталь произведения.

К примеру, я пишу стихи, только когда меня что-то сильно восхищает или волнует. А есть люди, которые находятся в таком состоянии постоянно. Поэтому я не чувствую себя поэтом. Но не было такого времени, когда я не прокручивала бы в голове какие-то сюжеты. Чуть ли не каждую ночь мне снится новая история, а то и не одна. Часто эти истории написаны прямо в книгах - в больших рукописных книгах, которые ты начинаешь листать, а потом как бы ныряешь в них, погружаясь в роль какого-то персонажа. Словом, для меня писатель - это вот такое состояние. Писатель может быть умелым или не очень, но он живёт в пространстве сотворения текста.

 

Когда пишете, кем Вы себя чувствуете: взрослым или ребёнком?    Персонажами.

 

Тот из друзей, кого мне удаётся изловить раньше других. Чаще всего достаётся мужу. Ему приходится стоически выслушивать самые сырые варианты моих книг.

 

Чьим мнением о своих книгах особенно дорожите?    Вдумчивых читателей - моих читателей.

 

Опыт, который я не передала кому-то в книге, как будто просыпается песком сквозь пальцы, теряет смысл.

Да и для собственной судьбы очень важно бывает переосмыслить события и понять, какие уроки и выводы из них можно извлечь. Ситуация может быть горькой, но выводы из неё - драгоценны. Кроме прочего, записывая свою историю на бумаге, мы можем совершить открытие: со стороны события начинают выглядеть иначе, чем мы их воспринимали в первый момент. Как Шерлок Холмс воссоздаёт картину произошедшего, разглядывая детали, так и мы, расследовав собственную жизнь как чужую, можем обнаружить то, чего не понимали прежде.

 

О-о, меня этот вопрос всегда волновал, и очень сильно.

С одной стороны, всё просто. Вот смотрите: человека можно обрядить в любую одежду. Правдив этот человек или он лжец? Ответ будет заключён в его характере, одежда не важна. Так же и в произведении правдива должна быть самая суть, а уж нарядим мы её в сказочную, научно-фантастическую или реалистическую одежду - это неважно.

Но с другой стороны, я всё-таки чувствую разницу реализма и фантазий. Скажу честно: я одинаково часто начинаю писать и в реалистичном ключе, и в фэнтезийно-фантастическом. Но доводить до публикации стараюсь только реалистичные сюжеты. Дело в том, что фантастическими формами гораздо легче играться, незаметно для самого себя уклонившись в беспочвенные сны - и туда же увлекая читателей. Реализм же возвращает на землю, созданную реальным, не выдуманным Богом (или Космическим Законом, как его ни называй). В конце концов, наше взаправдашнее мироздание гораздо величественней, чем всевозможные вымыслы, просто мы просто ещё очень мало знаем о нашей Вселенной и её жизни.

О чём-то подобном рассуждает Фёдор Сологуб в статье "Искусство наших дней", отмечая: "Наиболее законная форма символического искусства есть реализм".

Или вот ещё такое сравнение. Возьмём двух великих классиков-романистов: родоначальника фэнтези Джона Рональда Руэла Толкиена и реалиста Льва Николаевича Толстого. По художественному таланту, по глубине поднимаемых проблем обоих этих писателей я считаю великими. Их знают во многих странах, у них есть почитатели, исследователи и последователи. Но чем в итоге занимаются толкиенисты и чем - толстовцы? Толстовцы открывали школы для крестьянских детей, пытались разными способами строить более здоровое общество. А толкиенисты шьют красивые наряды и встречаются где-нибудь в лесу, чтобы вместе поиграть там в любимых персонажей и сочинить про них новые песни. Если мы задумаемся об общественной ценности толкиенистов и толстовцев, думаю, различие очевидно. Это не значит, что Толкиен написал несерьёзный роман или что фантазировать нельзя. Но когда я мысленно примеряю весь этот расклад на себя - уж конечно, я предпочла бы, чтобы мои читатели были строителями лучшего мира в реальности, а не забавлялись разыгрыванием моих сюжетов в костюмах моих персонажей!

Вот почему я предпочитаю реализм. Но он должен быть одухотворённым и устремлённым. Иначе это лишь карикатура. Жизнь восхитительна и волшебна, но и от автора, и от читателя, и от любого из нас требуется мужество, труд и героизм, чтобы увидеть её в истинном обличии. Я верила в это, когда ходила пешком под стол, и я верю в это сейчас.

 

Когда отчётливо вырисовывалась главная идея – если произведение длинное, то ближе к концу.

 

Сначала полные приключений дни, а потом время, когда тебя никто не беспокоит.

 

В юношеском возрасте людей больше всего волнует вопрос самоопределения, выбора пути, формирование личности, - а именно об этом мне хочется писать, поэтому большинство моих персонажей - подростки и молодёжь. А читать книги можно в любом возрасте, лишь бы человек был думающий, ищущий.

 

Ответственным. Ещё в большей степени, чем взрослый. Ведь он творит через своих читателей завтрашнее общество.

И замечу, что даже свой личный век детский писатель будет доживать как раз тогда, когда страной будут править дети, выросшие на его книгах.

 

Секрет в том, что мечта должна быть серьёзной и претворяться в действие.

 

Да, да, да. Когда я пишу книгу, обычно запинаюсь о какой-то свой недостаток. И пока я его не проработаю в себе, я не смогу просто так вычеркнуть его из книги, иначе ей не хватит правдивости. Поэтому меня мои книги создают ещё больше, чем моих читателей.

 

Я думала над этим не раз, и родилось два определения:

Книги для взрослых старше семи лет и детей младше восьмидесяти.

Книги для тех, кто любит мыслить, дерзать, смеяться.

 

Прежде всего, мои читатели дали понять мне мою ответственность - и за тот талант, который у меня есть и должен быть использован на пользу людям, и за те мои недостатки, которые прокрадываются в книги. Даже если ты только однажды получаешь письмо со словами "Ваша книга изменила мою жизнь", это уже заставляет задуматься.

А помогает мне - наверное, как и любому автору, читательское внимание, обсуждение моих книг, их персонажей. Тогда я понимаю, что мне удалось, что не удалось донести до читателя, что оказалось нужным. Кроме того, писать книгу - это всё равно что жить в каком-то городке рядом со своими персонажами, участвовать во всех событиях. И если потом не с кем вспомнить и обсудить эту часть жизни, бывает немного одиноко, как если бы ты оказался один на чужбине, и никто из былых друзей не пишет писем. Так что большое спасибо всем, кто присылает отзывы!

 

Чему Вы учите своего читателя?    Тому, через что прошла сама так или иначе.

 

Сейчас, в век интернета, очень легко становится найти и пообщаться с интересным для тебя автором. Так что понемножку пересекаться и общаться доводилось со многими.

А вот самый близкий для меня друг среди литераторов - это муж. Когда я встретила Алексея Грачёва, он был президентом клуба авторской песни и одним из основных организаторов фестиваля авторской песни. И меня потрясло то невидимое мастерство, с которым он сумел поляризовать свой клуб, настроить его на сочинение песен с добрым и глубоким смыслом. У него самого не так уж много песен, но он действительно умеет настраивать других авторов на более серьёзный подход к творчеству. Для меня как писателя такой "настройщик" рядом со мной - это просто подарок судьбы.

И кстати говоря, особенно хорошо Алексею удаётся сложнейший жанр - гимны. Потому что торжественное отношение к мирозданию живёт в глубине его души. Однажды меня очень удивила открытка, которую он получил - человек благодарил его и назвал "сладкоголосый Лель". Всё дело в том, что муж мой выглядит скорей как "бородатый геолог", и голос у него такой, что ближе к Высоцкому, а не к оперным ариям, и репертуар не слишком-то лирический... Но когда я задумалась об этом сравнении в момент его пения, я поняла. Он любит красоту мира и восхищается ею, и это передаётся слушателю.

 

У меня пишутся много вещей параллельно, поэтому не стану давать прогнозы, всё равно всё получится по-другому.

 

Что бы мы ни писали, мы пишем самих себя. Поэтому давайте ваять и воспитывать себя. Тогда это устремление передастся и читателю.

Грачева, Е. Здесь был Федор. То, чего еще нет, уже есть : рассказы (дилогия) / Екатерина Грачева ; рис. авт. – Новосибирск : [б. и.], 2013. – 61 с. : ил.   «Делай то, что ты в силах делать, - сказал Федор. – В мире очень много несовершенства. Ты не можешь исправить все, и никто не вправе потребовать с тебя этого. Главное, делай хоть что-нибудь, то, что ты можешь делать… У тебя талант, Вадим. И ты в ответе за то, чтобы суметь принести его на благо мира». Эти слова меня потрясли.

Грачева, Е. Ковчег против Спрута : [повесть] / Екатерина Грачева ; [рис. авт. ; обл. Любови Лазаревой]. – Новосибирск : [б. и.], 2014. – 95 с. : ил.   «Перестраивать жизнь всегда труднее, чем двигаться по какой-то накатанной колее. Но если уж вокруг начались перемены, то зажмуриваться в ожидании времен, когда все самой как-нибудь утрясется – самое неправильное, ведь задвинуть тебя могут в самый пыльный угол». Записываясь на школьный тренинг по маркетингу, девятиклассница Татка еще не задумывалась о том, что победа ей, действительно, нужна, но – в СВОЕЙ игре.

Грачева, Е. Неважно, какая погода : роман. Кн. 1. Лисы и горностаи / Екатерина Грачева ; [ил. авт.]. – Новосибирск : Сибпринт, 2014. – 280 с. : ил.   Мама назвала ее Настенькой, папа звал Настюшкой, но сама она остро хотела быть Женькой. А раз нельзя Женькой, она стала Стасей, как только сообразила, что это зависит от нее самой – как ее будут называть. И вообще, – поняла шестнадцатилетняя Анастасия, – все в жизни зависит от нее самой.

Грачева, Е. Посох следопыта : [повесть] / Екатерина Грачева ; [рис. авт.]. – Новосибирск : Прометей, 2008. – 59 с. : ил.   А когда тебе будет двадцать лет? Тридцать? Ты тоже будешь бегать с луком и стрелять по банкам? Нет, стрелять по банкам в двадцать лет я не буду. И перья в волосы втыкать, и кольца в уши вешать, и краситься, и трубку курить – не буду! Не в этом смысл Следопыта. А в том, что разгадывает он во всем свете следы волшебные – скрытые, другим невидимые…

Грачева, Е. Рыцарь великих ботинок. В широкие ворота поспешив : [повести] / Екатерина Грачева ; ил. авт. ; [обл. Любови Лазаревой]. – Новосибирск : Сибпринт, 2013. – 95 с. : ил.   История о том, как двенадцатилетний Кузьма за несколько дней из аутсайдера превратился в звезду, спустя несколько месяцев отчаянно этого застыдился и только спустя несколько лет смог об этом написать.   После того, как ее официально объявили одаренным ребенком, для нее окончательно стерлись границы между взрослыми и детьми. Нет совершеннолетних и несовершеннолетних – есть совершенствующиеся и плывущие по течению.

Грачева, Е. Черепашки напрокат [рассказ] / Екатерина Грачева ; [обл. Любови Лазаревой]. – Новосибирск : Сибпринт, 2015. – 64 с. : ил.   Если ты живешь, занятый новыми и новыми проектами, встречаться через десять лет со своим классом – дело вроде бы бессмысленное. Положа руку на сердце, за все эти годы я почти не вспоминала своих одноклассников. Ведь они, в сущности, лишь случайные встречные, с кем нас сводит судьба в одном районе города… Словом, я не хотела идти на эту встречу. Тем более, что позвал меня на нее ОН.

Грачева, Е. Мой дом – Земля, или Человек с чемоданом. Дневник папиной дочки : повести / Екатерина Грачева ; рис. авт. – Новосибирск : Сибпринт, 2013. – 82 с.: ил.   Накануне своего пятнадцатилетия она получила записку странного содержания «Оля. Приходи. Гелий». «Зачем ты меня позвал?» – спросила она. «Потому что в этом городе у меня больше никого нет», – просто ответил он.   «Скорей бы кончились эти каникулы! Меня раздражает здесь положительно все…» – вздыхала пятнадцатилетняя Женька. Вот уже две недели она вместе с сестрой гостила у дедушки – в маленьком пыльном городишке деревенского типа…

 

 

Материал подготовила В.Я. Ерисова, главный библиотекарь информационно-библиографического отдела НОДБ им. А.М. Горького